Слова 無 wú и 亡 wú уже встречались нам в качестве отрицательных предикативов (см. 14.4). В раннем доклассическом языке они помимо этого могут быть определительными местоимениями. Занимая позицию после подлежащего, такое местоимение указывает на то, что ни один из предметов или лиц, выраженных этим подлежащим, не совершает действий, обозначенных сказуемым: 文王孫亡克兢厥烈 wén wáng sūn wú kè jìng jué liè «Никто из потомков Вэнь-вана не мог соперничать с его подвигами».
В тех случаях, когда известно, о ком идет речь, подлежащее может быть опущено: 無敢酣 wú gǎn hān «Никто не осмеливался напиваться допьяна».
Определительные местоимения 無 wú и 亡 wú могут употребляться и в отрицательном предложении: 文王孫亡弗帥型 wén wáng sūn wú fú shuài xíng «Среди потомков Вэнь-вана не было никого, кто не следовал бы примеру предков».
В последнем случае после определительного местоимения 無 wú или 亡 wú непосредственно перед сказуемым может стоять служебное слово 咸 xián или 率 shuài: 父身三年靜東國，亡不咸斁天威 fù shēn sān nián jìng dōng guó, wú bù xián yì tiān wēi «Отец в течение трех лет усмирял восточные страны, и среди них не было ни одной, которая не подчинилась бы воле Неба» (или: «... все они подчинились»).
Слово 故 gù употребляется в доклассическом языке в знаменательном значении «причина». Кроме того, оно может выступать как союз, указывающий на причинно-следственную связь между придаточным и главным предложениями (соответствует русскому «поэтому», «по этой причине»).
Союз 故 gù вводит главное предложение, поэтому он может служить ориентиром для членения текста — определения конца придаточного предложения: 殷正百辟率肆于酒, 故喪純祀 yīn zhèng bǎi pì shuài sì yú jiǔ, gù sāng chún sì «Все иньские чиновники и местные правители погрязли в пьянстве, поэтому они утратили право на совершение священных жертвоприношений».
腥味在上, 故天降喪于殷 xīng wèi zài shàng, gù tiān jiàng sāng yú yīn «Зловонный запах распространился на верх, и поэтому Небо ниспослало на Инь погибель».
Краеугольным камнем социально-политических воззрений, господствовавших в чжоускую эпоху, была идея божественного происхождения власти верховного правителя.
Возвышение племени чжоу, низвергшего иньского вана и занявшего место последнего, получило объяснение и обоснование в представлении о «повелении», «приказе», «мандате», который якобы был вручен предводителю чжоусцев Небом. Иньский правитель, пользовавшийся ранее этим мандатом, оказался недостойным его. Поэтому Небо и выбрало себе нового заместителя, земного владыку.
Чем же объясняется это изменение воли Неба?
Обоснование этого пункта концепции «Небесного мандата» имело первостепенное значение для оправдания чжоуского завоевания, которое в противном случае могло рассматриваться как акт насилия и богохульства. Такое обоснование, выдвинутое чжоусцами, покоится на категориях морально-нравственного порядка.
Государство Инь в свое время было избранником Неба, но последние иньские ваны были безнравственны, и Небо отвернулось от них.
Напротив, правитель Чжоу, получивший Небесный мандат и приказ привести в исполнение волю Неба, обладал всеми добродетелями, необходимыми для правителя Поднебесной.
Вот как объясняется победа Вэнь-вана в «Шицзине»:
Этот Вэнь-ван наш царь Просвещенный, и он
Сердцем внимателен был и исполнен забот.
Высшему неба владыке со славой служил,
Много от неба он принял и благ, и щедрот.
Доблесть души и достоинство в нем без пятна!
Царство над миром он принял и с ним его род.
Одним из многочисленных обвинений, выдвинутых чжоусцами постфактум последнему иньскому вану Ди Синю, было то, что он предавался безудержному расточительству и в его дворце «туши животных громоздились подобно лесу, а вино текло рекой».
Возможно, что подоплека осуждения Ди Синя была весьма прозаичной. Как известно, чжоусцы уступали иньцам по уровню социально-экономического развития. На гораздо более высоком уровне стояло, в частности, иньское земледелие, поэтому чжоусцы попросту не могли позволить себе роскоши расходовать большое количество зерна для изготовления вина (вино в Древнем Китае приготовляли из различных сортов проса).
Штандартом (旂 qí) в чжоуское время называли отличительный знак аристократа, указывавший на его местонахождение во время боя. Такой штандарт использовался и на охоте. Он представлял собой кусок материи с изображенным на нем священным животным. Он укреплялся на деревянной рукоятке и был снабжен металлическими колокольчиками.
На первый взгляд может быть не вполне понятно, почему ван дарит Юю штандарт его деда. В других надписях встречаются еще более странные упоминания о том, что правитель дарил своим подчиненным... набедренные повязки их предков.
Это объясняется тем, что в чжоуское время одежда, оружие, колесницы, штандарты и т. д. были своего рода показателями социальной принадлежности члена общества. По расцветке и особенностям покроя одежды можно было безошибочно узнать, на какой ступеньке социальной лестницы находится тот или иной человек.
Поэтому, одаривая аристократа одеждой или оружием того типа, который соответствовал определенному социальному рангу, правитель официально признавал его права.
Если же учесть, что сын занимал в обществе то же положение, что и его отец (а стало быть, и дед), становится понятным, что пожалование Юю штандарта его деда означало: