Проблема четких критериев членения древнекитайского текста во всем ее объеме встает перед исследователем классического языка. В предшествующие периоды сам характер источников облегчал в ряде случаев решение этой задачи: лапидарность иньских надписей, ритмическая структура песен «Шицзина» и т. д. Теперь же нам приходится иметь дело со значительными по объему нарративными источниками.
При членении текстов классического периода помимо использования некоторых уже известных нам приемов приходится формулировать новые критерии.
К числу наиболее распространенных формальных показателей конца предложения в раннем классическом языке относятся: а) конечные частицы; б) союзы в сложноподчиненных предложениях; в) повторение словосочетаний, местоимений или личных имен; г) слово 曰 yuē, вводящее прямую речь; д) параллелизм текста.
Для раннего классического языка чрезвычайно характерно обилие встречающихся в текстах конечных частиц. Среди них можно выделить следующие типы: 1. нейтральные; 2. ограничительные; 3. восклицательные; 4. вопросительные.
Нейтральной конечной частицей классического языка является служебное слово 也 yĕ (26.1). Нейтральна она потому, что не несет никакой дополнительной информации кроме указания на конец предложения:
盡其心者知其性也 jìn qí xīn zhĕ zhī qí xìng yĕ «Истощающий свое сердце понимает свою сущность».
Употребление конечной частицы 也 yĕ не является обязательным; отсутствие ее никак не влияет на смысл предложения.
Следует иметь в виду, что, так же как и в доклассическом языке, служебное слово 也 yĕ может служить и для выделения какого-либо члена предложения, чаще всего подлежащего:
丘也為季氏宰 qiū yĕ wéi jì shì zǎi «Цю был управляющим клана Цзи».
Поэтому в каждом случае, когда в тексте встречается слово 也 yĕ, следует выяснить, в каком значении оно выступает. В подавляющем большинстве случаев оно указывает все-таки на конец предложения.
Ограничительные конечные частицы отличаются от нейтральных тем, что помимо сигнала о конце предложения они несут дополнительную нагрузку. На русский язык они могут переводиться словами «вот и всё», «только и всего», «не более того» и т. д. К этому типу конечных частиц относятся 耳 ĕr и словосочетание 而已 ér yǐ:
不敢請耳,固所願也 bù gǎn qǐng ĕr, gù suǒ yuàn yĕ «Просто не осмеливаюсь просить об этом, но это действительно есть то, чего я желаю».
據斯心加諸彼而已 jù sī xīn jia zhū bǐ ér yǐ «Взять это чувство и применить его к другим, вот и всё».
В древнекитайском языке придаточное предложение всегда предшествует главному. Если главное отделяется от придаточного с помощью союза, это позволяет провести границу между ними. Правда, не все сложноподчиненные предложения обладают этой особенностью. Так, наличие в сложном предложении уступительного союза 雖 suī ничего не дает нам в плане членения текста, так как он стоит между подлежащим и сказуемым придаточного предложения, а не между придаточным и главным. С точки зрения рассматриваемой нами темы интерес представляют два типа сложноподчиненных предложений — условные и причинно-следственные.
Отношения между придаточным и главным предложениями в сложноподчиненном условном формализуются прежде всего посредством хорошо знакомого нам союза 則 zé, который ставится перед главным предложением. Правда, у 則 zé есть еще и второе значение, что несколько усложняет дело. Но очень часто 則 zé в своем первом значении дублируется союзом 如 rú, стоящим перед сказуемым придаточного предложения. Таким образом, в своем наиболее полном виде сложноподчиненное предложение с придаточным условным выглядит следующим образом:
如...則 rú... zé «если... то»:
王如善之,則何為不行 wáng rú shàn zhī, zé hé wéi bù xíng «Если ван одобряет это, то почему же не осуществляет?» Кроме того, 則 zé может дублировать союз 使 shǐ (如使 rú shǐ).
Не следует, конечно, забывать, что как 如 rú (如使 rú shǐ), так и 則 zé может быть опущен, и тогда отношения между главным и придаточным предложениями остаются неформализованными.
Сложноподчиненное предложение с придаточным причины характеризуется, как мы уже знаем, тем, что перед главным может стоять союз 故 gù «поэтому». Иногда его функцию выполняет словосочетание 是故 shì gù «по этой причине»:
唯仁者為能以大事小,是故湯事葛 wéi rén zhĕ wéi néng yǐ dà shì xiǎo, shì gù tāng shì gĕ «Только обладающий человеколюбием может, будучи правителем большого царства, подчиняться малому; потому-то Чэн Тан и служил Гэ».
Если мы встречаем в тексте два аналогичных словосочетания, стоящих рядом, между ними можно поставить точку, поскольку такие словосочетания не могут стоять одно после другого в одном предложении. Подобное явление отмечено в тексте данного урока: мы обнаруживаем редуплицированный оборот 所欲 suǒ yù, а это означает, что первый из них относится к одному предложению, а второй начинает следующее за ним. То же самое можно сказать и об употребленном дважды 所惡 suǒ è.
Знаменательные слова 有 yǒu «иметь» и 無 wú «не иметь» могут выступать в качестве сказуемого в предложении, подлежащее которого обозначает определенный круг явлений или лиц, обладающих неким специфическим свойством, а дополнение выражено именным оборотом, образованным с помощью служебного слова 者 zhĕ:
宋人有閔其苗之不長而揠之者 sòng rén yǒu mǐn qí miáo zhī bù zhǎng ér yà zhī zhĕ «Среди людей из царства Сун был некто горевавший о том, что его посевы не растут, и вытягивавший их».
仲尼之徒無道桓文之事者 zhòng ní zhī tú wú dào huán wén zhī shì zhĕ «Среди учеников Конфуция не было таких, кто рассказывал бы о делах Хуань-гуна и Вэнь-гуна».
Поскольку после прямого дополнения в предложениях со сказуемым, выраженным словами 有 yǒu или 無 wú, не может стоять какой-либо член предложения, после 者 zhĕ в конструкции описанного типа мы имеем основание поставить точку.
Существенным отличием классического языка от доклассического было появление в V–IV вв. до н. э. специальной связки, употребляемой с именным сказуемым. Если раньше именное сказуемое вообще не имело грамматического оформления, то теперь его можно опознать по наличию после него связки 也 yĕ:
舜人也,我亦人也 shùn rén yĕ, wǒ yì rén yĕ «Шунь — человек, я — тоже человек».
仁人心也,義人路也 rén rén xīn yĕ, yì rén lù yĕ «Человеколюбие — душа человека, справедливость — путь человека»*Конфуций. «Луньюй», 12.1..
Служебное слово 也 yĕ, как мы видим, может быть не только связкой, но и конечной частицей в предложении с предикативным сказуемым. Формальное различие между этими двумя функциями слова 也 yĕ заключается в том, что конечная частица может быть опущена, тогда как случаи отсутствия связки в раннем классическом языке — крайне редкое явление. Оно тем не менее отмечено в нашем тексте:
死亦我所惡 sì yì wǒ suǒ è «Смерть также есть то, что я ненавижу».
生亦我所欲 shēng yì wǒ suǒ yù «Жизнь также есть то, что я люблю».
Но в каком бы из этих двух значений ни употреблялось слово 也 yĕ, оно всегда стоит в конце предложения и благодаря этому может использоваться как критерий членения текста.
Выше (24.4) отмечалось, что появляющийся в позднем доклассическом языке предлог 於 yú аналогичен более раннему 于 yú. В ранний классический период 於 yú помимо своих первоначальных значений приобретает еще одно, прежде ему несвойственное. В раннеклассических текстах 於 yú используется для выражения степени сравнения. В этом случае имя, являющееся подлежащим, сравнивается с другим, выступающим в качестве дополнения. При этом общий смысл предложения заключается в том, что подлежащее обладает неким качеством, выраженным сказуемым, в большей степени, нежели дополнение, оформленное предлогом 於 yú:
苛政猛於虎 kē zhèng mĕng yú hǔ «Жестокие законы страшнее тигра».
人之所欲莫甚於生 rén zhī suǒ yù mò shèn yú shēng «Ничто из того, чего желает человек, не сильнее жизни».
Многие предлоги древнекитайского языка развились из предикативов. К их числу относится и предлог 由 yóu, имеющий значение исходной точки действия в пространстве или времени:
由是觀之 yóu shì guān zhī «смотреть на него с этой точки зрения».
Однако параллельно со служебной (предложной) функцией у этих служебных слов сохраняется и предикативная функция. В данном тексте, например, встречается сложноподчиненное предложение с придаточным условия, сказуемым которого выступает слово 由 yóu «исходить», «следовать»:
由是則... yóu shì zé... «[если] следовать этому, то...»
В уроке 39 нам встретится аналогичное употребление слова 以 yǐ не в служебной (предложной), а в предикативной функции.
В классическом древнекитайском языке модальные предикативы, имеющие одинаковое или сходное значение, могут употребляться вместе, образуя служебное словосочетание. Примером такого рода является 可得 kě dé «мочь»:
二者不可得兼,捨魚而取熊掌者也 ěr zhě bù kě dé jiān, shě yú ér qǔ xióng zhǎng zhě yě «[Если] то и другое невозможно совместить, [я] отказываюсь от рыбы и отдаю предпочтение медвежьей лапе».
孟子 mèng zǐ «Мэн-цзы» (имя собств.)
熊掌 xióng zhǎng «медвежья лапа» (кушанье)
Понятие «справедливость» (義 yì) занимает важное место в системе конфуцианских представлений о нормах взаимоотношений между людьми. Конфуций полагал, что для благородного человека чувство справедливости — едва ли не самое главное в жизни. «Есть простую пищу, пить воду, спать, подложив руку под голову, — в этом тоже есть удовольствие. А богатство и знатность, добытые несправедливым путем, для меня подобны плывущим по небу облакам», — говорил Конфуций, добавляя: «Человеколюбие — душа человека, справедливость — путь человека».
Борьба различных философских школ в Древнем Китае второй половины 1-го тыс. до н. э. в значительной мере способствовала развитию того, что древние греки называли диалектикой, — искусства спора, умения доказывать.
Искусство так построить свою мысль, чтобы собеседнику было трудно ее опровергнуть, демонстрирует и Мэн-цзы. Один из наиболее часто применяемых им приемов заключается в том, что он начинает с тезиса, кажущегося очевидным. Затем философ переходит из сферы постоянно наблюдаемых обыденных фактов к более глубоким обобщениям, пользуясь при этом аналогией с только что постулированной закономерностью. Примером такого рода доказательства своей мысли может служить данный текст, в котором Мэн Кэ сначала рассматривает вопрос о том, какое кушанье предпочитает человек, после чего переходит к изложению своих взглядов на соотношение понятий «жизнь», «смерть», «справедливость».
В Древнем Китае чжоуского времени музыкальные инструменты делились на три основные группы: ударные, щипковые и духовые.
К числу инструментов первой группы относились бронзовые колокола (鐘 zhōng) и каменные гонги (磬 qìng).